П. М. МУРАДЯН

ДВА ИСКАЖЕННЫХ ИЗДАТЕЛЕМ ПАМЯТНИКА

I. ГАНС ШИЛЬТБЕРГЕР. ПУТЕШЕСТВИЯ...

В поисках причин событий, как принято говорить, «в Нагорном Карабахе и вокруг него» в одной публикации содержался упрек: «В спор ввязались ученые обеих республик. Они «ныряли» в глубину веков, отыскивая там, кому из народов с самого начала принадлежала эта земля. К сожалению, корректностью и объективностью ученые баталии не отличались, ясности в этот вопрос они не внесли, а еще больше запутали его. И сегодня, если историков Азербайджана и Армении усадить за стол дискуссии, то с каждой стороны один и тот же факт будет объясняться диаметрально противоположным образом. Тем не менее эти люди защищали кандидатские и докторские диссертации, становились академиками, а цитатами из их противоречивых трудов размахивают, как мечами, в обеих республиках» («Правда», 21 марта, ՝! 1988 г., № 81, с. 3).

Упрек по существу суровый, но я бы не стал утверждать, что • отечественное кавказоведение свободно от подобных грехов. А вот как эти «диаметрально противоположные объяснения» возникают, какую цель они преследуют или как реализуются—об этом авторы упрека могут и не знать. Рабочая лаборатория истори ков, как и впрочем любая другая научная лаборатория, сложна, многоступенчата и не всегда доступна читателю. Историческая наука пытается реконструировать модель прошлого, оперирует же она не только логикой событий и выявленными закономерностями, но и, прежде всего, данными разнородных первоисточников, сводя и анализируя их. Научная критика первоисточника и исключительная добросовестность при его издании или интерпретации—первейший и важнейший долг историка-исследователя. Любое неаргументированное вмешательство в первоисточник, любая вольность, допущенная издателем или исследователем, граничит с подлогом, а следовательно—преступна. Что это значит на деле—я хочу проиллюстрировать на примере нового издания русского перевода «Путешествия по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 год» Ганса (Иоганна) Шильтбергера (издательство «Элм», Баку, 1984, АН Азерб. ССР, Институт востоковедения, «Источники по истории Азербайджана»). Участник крестового похода 1396 г. баварец Ганс Шильтбергер оказался в плену у «язычников»— турков и, сопровождая своих пленителей-хозяев, он более тридцати лет скитался по странам и кон-

[стр. 226]

тинентам, описывал события, страны и народы, которые он «имел случай видеть». Важность и достоверность сообщений Шильтбергера хорошо известны в специальной литературе по кавказоведению, цитировались неоднократно. Доказательством сказанного может служить и само образцовое издание русского перевода, осуществленное Ф. К. Бруном (Одесса, 1866 г.). Новое издание (на титульном листе значится: «Издание, редакция и примечания академика АН Азерб. ССР 3. М. Буниятова») повторяет перевод Ф. К. Бруна, в отдельных случаях внося в текст уточнения стилистического характера. «Готовя к изданию перевод Ф. К. Бруна, — сказано в предисловии,— я сократил те части его «Путешествия», где превалируют бесконечные суждения схоластического порядка, много славословий в адрес католической церкви, которые в свою очередь снабжены такими же многоречивыми комментариями Ф. К. Бруна, почти вдвое увеличившего объем своего издания» (стр. 5).

Не верить словам издателя-академика, конечно же, нельзя. От того, что сокращены «бесконечные суждения схоластического порядка» или «славословия в адрес католической церкви», в принципе, первоисточник не должен сильно страдать, ибо не они составляют суть сообщений Шильтбергера. Однако издатель должен согласиться ,что не все 6000 его читателей (это по количеству тиража книги) впервые берут в руки это сочинение; кое-кто из них этот памятник может знать и по немецкому оригиналу или, хотя бы, по предыдущему русскому изданию и вправе усомниться в отчетливом выборе подлежащих сокращению пассажей. К числу таковых, в частности, принадлежу и я. Не найдя в новом издании известных мне сведений по средневековой истории Армении, я занялся сверкой всего текста, и вот что выяснилось: под «схоластикой» и «славословием» наш редактор подразумевает все то, что по какой-либо причине ему не нравится, или то, чего ему не хотелось бы прочитать в сочинении немецкого автора.Вопреки элементарным нормам текстологии, он делает это без надлежащих примечаний, даже без простейших условных обозначений, как будто сокращаемых слов и выражений, целых отрывков вообще и не было в оригинале. Для представления лаборатории ученого ниже привожу несколько примеров, сокращенные слова и выражения выделяя жирным шрифтом:

«Король послал также пленных в подарок королям вавилонскому, персидскому, в Белую Татарию, в Великую Армению и в другие страны» (Брун, с. 8; Бун., с. 13).

«Есть еще город Кютайя, лежащий на высокой горе, в плодородной области, именуемой Кермиан, и город Ангора в земле ему соименной. В этом городе много христиан, придерживающихся армянского вероисповедания. В церкви их хранится крест,

[стр. 227]

который блестит день и ночь и привлекает даже язычников, которые этот крест называют сияющим камнем» (Брун, с. 41; Бун...(с.38)

«Есть город Антиохия, в которой стены красного цвета от христианской крови» (Брун, с. 50; Бун., с. 41).

«Среди рая есть источник, дающий начало четырем рекам, которые орошают различные страны... Третья река, именуемая Тигр, орошает Азию и Великую Армению. Четвертая, Евфрат, течет через Персию и Малую Армению. Из числа этих четырех рек я видел три: Нил: Тигр и Евфрат и провел много лет в орошаемых ими странах» (Брун, с. 85—87;Бун. ,с. 52).

«Говоря о Константинополе, греки употребляют выражение систенполин, почему и город назван турками Стамбул. Против него лежит город Пера, называемый Галата греками и язычниками и принадлежащий генуэзцам» (Брун., с. 102—103; Бун.,с. 65).

«Если же оказывается, что невеста уже не была девою, то жених извещает об этом свою мать... Для родителей невесты это большой срам и они должны взять обратно свою дочь... Тогда священники и другие почетные лица заступаются и убеждают родителей жениха спросить своего сына,—хочет ли он, чтобы она осталась его женою. ...В противном случае их разводят, и он возвращает жене ее приданое, подобно тому, как и она должна возвратить платья и другие подаренные ей вещи, после чего обе стороны могут вступить в новый брак. Этот обычай существует также в Армении. Грузинцы называются у язычников гурджи, ясы же—ас» (Брун., ПО; Бун., 67).

Ни один из шести приведенных примеров не содержит ни «бесконечных суждений схоластического порядка», ни «славословий в адрес католической церкви». Это несомненно важные для науки и достоверные исторические свидетельства, находящие подтверждения в разноязычных синхронных источниках. Так что же побудило их сократить? На этот вопрос можно ответить исходя из количественного анализа: издатель не доволен Шильт бергером, так часто и так конкретно упоминающем армян и Армению, а то и христиан-генуэзцев и защитников Антиохии. И, как выясняется, этого оказалось достаточно, чтобы они были удалены из текста. Читателю может показаться, что схоластикой выглядит выражение «придерживающихся армянского вероисповедания», но наш издатель отлично знает, что на языке средневекового автора это равнозначно этническому определению. Он явно исказил суть сообщения, лишив армян и их культовые реликвии этно-культурной характеристики. Чтобы не быть заподозренным в тенденциозной интерпретации, уточню, что в остальных пассажах, где речь идет об исповедании «греческой веры» (Бун., с 40, 45) или «О различных вероисповеданиях

[стр. 228]

язычников», «О рождении Мухаммада и его религии» и т, д. (Бун., с. 56—61), издатель воздерживается от сокращения.

Последовательность 3. М. Буниятова очевидна: он только расправился с «Великой Арменией» и тут же взялся за «Малую», «не заметив», что сливаются воедино два совершенно разных административно-географических понятия, хорошо известные по греко-латино-грузино-русско-армянским источникам, и упустив из виду, что тем самым сливаются две разные реки—Тигр и Евфрат, а Междуречье исчезает. Во всем этом не только нет науки, но нет и нравственной позиции. Боюсь, что меня могут обвинить в предвзятости, поэтому вынужден привести более пространные и рельефные образцы редакторского вмешательства, но на ту же тему. В «Путешествии» Шильбергера имеется типичный для средневекового рыцарского романа отрывок (гл. XXX—XXXII), в котором рассказывается о находящейся в крепости девице и защищающем ее ястребе (Брун. с. 42—43; Бун., с. 38—39). Наш издатель не считал нужным сокращать текст до тех пор, пока не появился, невесть откуда, нежеланный для академика персонаж. Вот этот изъятый из текста отрывок: «Затем явился туда однажды королевский сын из Армении, и также бодрствовал там трое суток: после чего вошел в дворец, где был ястреб, который начал кричать. Девица вышла навстречу и спросила его, чего он желает доброго и честного; Богатств он не требовал, говоря, что будучи сыном могущественного армянского короля, он имел довольно золота, серебра и драгоценных камней, но что, не имея супруги, он желал бы на ней жениться. Она ему ответила: тщеславие твое будет наказано над тобою и твоим могуществом, и прокляла его со всем его родом» (Брун. с. 43).

Беда не в том, что вслед за девицей «королевскому сыну» отказал и издатель книги Шильтбергера, а в том, что из-за него пострадал и рыцарь ордена св. Якова. Явись он в крепость раньше «сына могущественного армянского короля», ему наверно нашлось бы, как всем остальным, место в новом издании. Полагаю, что жертвой поклонников из Армении (Брун, с. 78) стали не только пилигримы из «Сирии и земли священника Иоанна», но и достопримечательности храма господня и другие памятники Иерусалима, так искусно и так обстоятельно описанные очевидцем (Брун. с. 78—81). И в этом отрывке нет ни малейшего намека на «схоластику» или «славословия». Во всяком случае, в нем гораздо больше нужной для медиевистики информации, чем в главе «Почему Мухаммад запретил язычникам вино», приведенной полностью (Бун., с. 62). Справедливости ради следует констатировать, что

[стр. 229]

сохранен конец главы, где приводится наказ пророка «Чтобы они (т е. мусульмане—П. М.) постоянно преследовали христиан и всех противников его учения, за исключением армян, которым на основании упомянутого выше обещания Мухаммада предоставлялась полная свобода, с тем только условием, чтобы они платили два пфеннинга в месяц в виде оброка» (Бун., с. 62). Однако такая снисходительность компенсируется сокращением многих других отрывков. Полностью из текста исчезли главы «Об армянском вероисповедании» (Брун., с. 111 — 114), «О св. Григорие» (Брун. с.114—121), в которых фиксируются множество интересных преданий, этнографических реалий, данные по истории армянского языка и т. д. В силу сказанного из текста Шильтбергера изъяты такие, к примеру, свидетельства или характеристики: «При всей своей храбрости армяне впоследствии потеряли все свои королевства. Не так давно еще король-султан отнял у них королевство, с хорошим городом Сис, резиденцию их патриарха, который впрочем обязан платить большую дань султану. При дворе кипрского короля находится также большое число армянских господ, по причине близости острова» (Брун., с 114). Вот еще: «Армяне, живущие между язычниками, равно и те, которые обитают среди других христиан, весьма честные люди. Они также весьма искусны и не хуже язычников умеют вышивать разные шелковые и бархатные материи, золотые и пурпурные» (Брун. с. 122).

Должен признаться, я многократно пытался прояснить для себя, какие цели и методы в рамках науки могли заставить издателя пойти на это. Речь ведь идет не о интерпретации источника, а о его издании. Историю исследуют по первоисточникам, документам, если же будет позволено изымать из них то, что не нравится издателю, то мы дискредитируем саму историческую науку, заменив ее вымыслом. Мои сомнения и поиски прекратились после проверки и разбора специальной главы «Об Армении» в труде Шильтбергера (Брун, с. 110—111; Бун., с. 67). Она небольшая, поэтому считаю возможным привести ее начальную часть полностью, опять жирным шрифтом выделяя сокращенную в новом издании часть: «Я также провел много времени в Армении. По смерти Тамерлана, попал я к сыну его, владевшему двумя королевствами в Армении. Этот сын, по имени Шах-Рох, имел обыкновение зимовать на большой равнине, именуемой Карабаг и отличающейся хорошими пастбищами. Ее орошает река Кур, называемая Тигр, и возле берегов сей реки собирается самый лучший шелк. Хотя эта равнина лежит в Армении, тем не менее она принадлежит язычникам, которым армянские селения принуждены платить дань. Армяне всегда обходились со мною хорошо, потому что я был немец, а они вообще очень расположены в пользу немцев (нимиц), как они нас называют. Они обучали меня своему языку и передали мне свой «Патер ностер».

[стр. 230]

3. М. Буниятов, фактически, пересмотрел не только историческую географию Карабаха («эта равнина лежит в Армении»), но и его этнический состав, исключив из текста «армянские селения». Более того, он может лишить родины целый народ и поселить туда одного мусульманского владетеля. Так, Шильтбергер несколько раз упоминает «страну Джаник» (гл. VII—VIII), т. е. страну чанов—народа картвельского происхождения, редактор же его книги заменил этот хороним именем Джунайд-бека (Бун., с. 17—18). Теперь читатель вместо «страны Джаник», «лесов Джаника» и «земель Джаника» должен иметь дело с «Джунайд-беком», «владениями Джунайда» и «землей Джунайда». Что это значит—поймет даже неискушенный в исторической науке читатель. Такой поступок я бы назвал «Сумгаитом в истории», а точнее, быть может, историко-литературной подготовкой сумгаитской трагедии. Что станет с нашей исторической наукой, если у издателя книги Шильтбергера найдутся последователи?!

Это вовсе не праздный вопрос. В 1971 г. 3. М. Буниятов издал в Москве русский перевод сочинения ал-Бакуви, современника Ганса Шильтбергера. Особенности его текстологической работы проявились и в этом издании. Прочитав сообщение первоисточника о том, что близ города Бакуйа (т. е. Баку) много селений. «Все жители этих селений—христиане» (с. 89—90), он тут же усомнился в достоверности этого сведения и снабдил оригинал вопросительным знаком, а вот в другом пассаже того же источника, где о русских говорится, что «Это большой народ из тюрок» и «Они самые грязные создания Аллаха» (с. 104), у нашего академика никаких сомнений не возникло, потому никаким вопросительным, ни восклицательным знаком этот текст он не сопроводил. Несколько лет тому назад в грузинском академическом журнале «Мацнэ» (серия языка и литературы, 1975, № 4, с. 168—174) было фиксировано, что в статье «Грузия и Ширван в первой половине XII века» 3. М. Буниятов присвоил публикацию оды Фелеки Ширвани «На смерть царя Димитре I», подготовленную проф. Хади Хасаном. Так он поступил и при издании русского перевода «Албанской хроники» Мх. Гоша (Баку, 1960 г.), лишив Ч. Довсетта авторства многих примечаний (с. 33).

Как ни странно, все это не было замечено научной общественностью. Но вернемся к нашему вопросу—как же быть теперь с книгой Шильтбергера? Быть может, академика 3. М. Буниятова объявить соавтором?

2.«АРМЯНСКАЯ АНОНИМНАЯ ХРОНИКА»

Несколько месяцев назад в газете «Книжное обозрение» было помещено сообщение о том, что в Баку вышла в свет книжка под названием «Армянская анонимная хроника 1722—1736 гг.» в пе-

[стр. 231]

реводе с турецкого и с примечаниями 3. М. Буниятова. К вполне понятному интересу арменоведов примешивалось, однако, во-первых, недоумение—непонятно, что это за «Анонимная хроника» XVIII века и, во-вторых, беспокойство—издатель текста знатоком армянского не является, но известен по прежним публикациям, искажающим многие вопросы армянской истории и культуры. К тому же, памятник переведен в Баку на русский язык с турецкого. Тем более имелся повод опасаться, что неизвестный специалистам армянский оригинал мог быть подвергнут испытаниям дважды (вспомним мытарства, выпавшие на долю «Албанской хроники» Гоша или «Путешествия» Ганса Шильтбергера в руках Названного исследователя).

Наука, однако, не терпит предубеждений, и потому следовало дождаться появления книги в Ереване. Случай представился, и арменоведы ознакомились с этой небольшой книжкой, напечатанной по постановлению Редакционно-издательского совета АН Азербайджанской ССР и представленной Институтом истории Азербайджанской ССР в серии «Источники по истории Азербайджана» (издательство «Элма», Баку, 1988 г.).

В предваряющей текст рекомендации «Вместо предисловия», подписанной переводчиком, сказано, что находясь в 1984 г. в Стамбуле, 3. Буниятов в числе прочих изданий получил в подарок выпущенную сотрудником кафедры новой истории Стамбульского университета Г, Андреасяном книгу «Два источника по турецко-русско-иранским отношениям», где и была помещена переведенная с армянского на турецкий язык «Анонимная хроника». «В связи с тем, что армянский текст хроники мне недоступен,— пишет 3. Буниятов,— я перевел ее с турецкого языка, расширив весьма краткие примечания Гранта Андреасяна» (с. 4). Независимо от того, что оговорка «армянский текст недоступен» расплывчата и не объясняет—нет оригинала под рукой или недоступен язык оригинала (а на самом деле и то и другое)—подобные факты, когда перевод выполнен с языка-посредника, нередки.

Переведенный покойным ныне Грантом Андреасяном (точнее—Тер-Андреасяном) текст вышел в свет в 1974 г. в качестве 1900-го выпуска серии литературного факультета Стамбульского университета. Книга содержит два армянских памятника: «Хронологию» Петроса ди Саргиса Гиланенца и интересующую нас «Анонимную хронику» (с. 53—106). В своем кратком предисловии стамбульский издатель текста сообщает, что он, получив от венецианских мхитаристов микрофильм армянской рукописи и убедившись в важности оригинала для истории Турции первой половины XVIII века, издал ее в переводе. Он, видимо, не знал предыстории названной им анонимной хроники, ни существующих изданий и литературы. При сравнении турецкого перевода с армянским оригиналом мы убедились, что переводчик по мере возмож-

[стр. 232]

ности оставался верен оригиналу, хотя, конечно, не безупречен. Часть допущенных им искажений и пропусков (это совершенно не исключено) могла быть продиктована намерениями издателей, а не неискусностью исполнителя. Так, например, в турецком тексте отсутствуют фрагменты, перевод которых не представлял трудности для переводчика. На первой же странице армянского оригинала сказано, что Армения испытывала величайшие беды не только из-за действий воюющих друг с другом местных правителей, «но и от набегов соседнего государства агарийцев и нападавших лезгинских татар переносила самый тяжелый плен и резню бесчисленных лиц—мужчин и женщин, юношей и дев, детей и мальчиков».

Переводчик, казалось бы, не мог не знать, что граничащее в XVIII в. с Арменией «государство агарян»—Турция, а не арабы, как он переводит, тем более, что в другом месте он понимает верно «язык агарян»—«турецкий язык». К тому же переводчик сократил конец фразы «мужей и женщин, юношей и дев, детей и мальчиков». Но то, что это не случайная ошибка, указывает ряд аналогичных сокращений.

По свидетельству историка, когда войска Абдулла-паши захватили Ереван, персы отступили и укрылись за стенами крепости, оставив армян снаружи в незащищенном месте. «В тот день две тысячи человек из христиан пало от меча»—этого свидетельства также нет в переводе. Собравшиеся у архимандрита Григора в церкви св. Саргиса ереванцы просили о помощи, «дабы им суметь спасти себя и жен и детей своих от нечестивых». Этот пассаж также изъят, очевидно, чтобы не называть турок «нечестивыми».

В оригинале даты даны в армянском летосчислении, тогда как в турецком оно заменено системой от Рождества Христоса. В тексте немало выражений, смысл которых смягчен, а это уже само по себе означает, что издание в какой-то степени тенденциозно. Например, «отступник» почти всегда переведено как «принявший иную веру», «османские разбойники» превращены в просто «осман» и т. д.

В турецком тексте встречаются и неверно понятые выражения. Так, Кули-хан (т. е. Надир-шах), побеждая турок, «дошел до пределов Вана и стал опустошать область, где все селения суть народа армянского, но находятся под властью осман». Переводчик фразу «азгис хайоц» («народа армянского») ошибочно воспринял как «айгис хайоц» («сады армян»)—в результате утрачено очень важное сообщение о том, что все села в Ванской области были армянскими. Этот и подобные факты говорят о том, что стамбульское издание «Анонимной хроники» в источниковедческом плане далеко от совершенства и, следовательно, вышед-

[стр. 233]

ший в Баку русский перевод с турецкого также не может быть безупречным.

Разумеется, осуществленный 3. Буниятовым русский перевод повторил все ошибки и искажения турецкого издания, значительно «обогащая» их новыми. Он внес в текст такие «коррективы», что использующий его перевод историк на верные выводы претендовать уже не может. Если Г. Андреасян, следуя оригиналу, называет опустошителями Армении «лезгинских татар», Буниятов упоминание татар считает лишним, за исключением одного случая, где он снабдил это слово пометой «так» (с. 53), не желая указывать или не понимая реального его значения в этом контексте—«грабитель», «разбойник». В турецком тексте сохранены традиционные формы топонимов армянского оригинала, а в скобках даны турецкие аналоги (Карин—Эрзерум, Шош—Исфахан и т. д.). Бакинский переводчик счел исконные армянские формы излишеством и ограничивается турецкими. Находящееся близ Еревана село Норагюх (так в армянском оригинале) под пером 3. Буниятова превратилось в Еникей, квартал Старый Ереван—в Эски Реван (в турецком переводе сохранена форма «Ереван»). Армянин, сын Мариам Антониос называется на турецкий манер «Мариамайоглу Андониос».

Но это еще не предел: есть примеры похуже—так, стамбульское издание смирилось с упоминанием в тексте Армении, куда ворвались османы («войска осман напали на Армению», с 58), бакинский же академик решил стереть название этой страны из оригинала и потому «Армению» превратил в «земли, где обитали армяне» (с. 11). Трудно поверить, что «усердный» ученый забыл название соседней страны. Не потому ли он идентифицирует упоминаемый в «Анонимной хронике» населенный пункт Талыш с Талином и помещает его «близ горы Беюк Бугутлу на левом берегу реки Арпачай» (с. 62). Талыш и Талин—разные населенные пункты. Талыш—это древний и нынешний Аруч, названный Талышем в XVII в. по имени утвердившегося там пришлого племени. И находится он вовсе не на берегу реки Арпачай, и ни близ горы Беюк Бугутлу (и вообще горы, носящей такое название, нет ни в новой, ни в старой истории Армении), а речь идет о горе Артин. Фигурирующее в комментариях название реки Арпачай вместо Ахурян доказывает в равной мере как туркофильство, так и арменофобство академика, хотя эти его качества в новых подтверждениях не нуждались.

Если и возникла необходимость блеснуть познаниями в географии, то 3. Буниятову следовало попытаться предотвратить допущенные им вслед за турецким текстом искажения в следующем фрагменте: в оригинале сказано—«Вступив из Талыша в путь, прибыл он в местность, называемую Магара, поблизости от равнины, называемой Арпачай по имени реки Арпачай, кото-

[стр. 234]

рая там имеется». Как видим, Магара—название не равнины, а населенного пункта, а долина называлась «Арпачай по названию реки». У Буниятова же все поставлено с ног на голову: «...добрался до Талыша, а оттуда прибыл в долину Магара, которая находилась близ реки Арпачай» (с. 55). Если бы наш интерпретатор хоть как-нибудь ориентировался в арменоведческой литературе, то он нашел бы в работах Г. Алишана, К. Срапяна и других точные сведения об этих географических пунктах.

Однако 3. Буниятов испытывает затруднения не то что с армянским, но, кажется, и с русским, иначе ему было бы известно, что переведенная им «Армянская анонимная хроника 1722—1736 гг.» была переведена на русский язык, снабжена комментариями и издана 49 лет назад (Ереван, 1939 г.), и что это вовсе не «Анонимная хроника, а известное сочинение Абраама Ереванци «История войн 1721—1736 гг.». Сочинение вошло в научный оборот в конце прошлого века. В первом томе «Армянской библиологии» А. Анасяна (Ереван, 1959 г. с. 106—108) даны самые исчерпывающие сведения о тексте, и там же можно прочитать, что армянский оригинал переведенного в Баку с турецкого на русский текст вышел в свет ровно пятьдесят лет назад (Ереван, 1938 г., подготовлен к изданию Тад. Авдалбекяном, под редакцией проф. Т. Тер-Аветисяна), а через год, как было сказано, был издан русский перевод с предисловием, примечаниями и указателями Ас. Шахназаряна.

Но и это еще не все: в 1976 г. в качестве второго выпуска серии «Иностранные источники по истории Грузии», «История» Абраама Ереванци выпущена в Тбилиси в переводе, с предисловием и комментариями картвелолога-армениста Лианы Давлинидзе. Согласимся, что акад. 3. Буниятов направил свои взоры вдаль, ну скажем, в Стамбул, и потому изданий, вышедших в Ереване и в Тбилиси, не видит. Но в таком случае, может быть, стоило устремить взгляд еще дальше и тогда бы он увидел издание» осуществленное отцом Сааком Чемчемяном (1977 г., Венеция), однако наши претензии, кажется, непомерны; достаточно было иметь элементарную добросовестность и немного знаний и уже тогда ученый автор нашел бы множество цитат и ссылок из сочинения Абраама Ереванци в ряде вышедших в последние годы в Баку работ.

Говорят, что один незадачливый редактор выписал писателю Усику Хандамуряну гонорар «шесдесят» рублей. Писатель же заметил редактору, что если бы он выписал ему сто рублей, то наверняка избежал бы ошибки. Так же и Зия Буниятов, знай он об изданиях и переводах сочинения Абраама Ереванци, может быть и воздержался бы от затеи с новым переводом и не подвергал бы работу искажениям и фальсификациям.

[стр. 235]

Драматизм, а может быть и комизм, ситуации в другом: вышедшая в Баку тиражом 7 тысяч экземпляров «Анонимная хроника», а затем переизданная в том же году 30-тысячным тиражом (см. «Книжное обозрение», 17 февраля 1989 г., с. 11), на самом деле является не подлинным авторским текстом, а его пересказом с некоторыми сокращениями и добавлениями. Автограф Абраама Ереванци хранится у мхитаристов в Венеции (рук. № 2717), и десять лет назад был издан С. Чемчемяном. Само собой разумеется, что при наличии автографа ни одна из последующих копий в научном плане ценности не представляет. Следовательно, бесполезен не только русский перевод 3. Буниятова, но и послуживший ему источником турецкий.

В азербайджанской Академии наук, уверен, найдутся ученые, способные уловить разницу между авторским текстом и его позднейшими переработками и редакциями. Для того, чтобы облегчить им задачу в установлении авторства и достоверности сказанного, приведем здесь собственноручную запись Абраама Ереванци: «Закончилось повествование моей истории и больше того (что я рассказал) я не знаю, вот то, что я увидел своими глазами, запомнил и записал. От года 1724 по 1734 ходил среди осман, персов, видел и записывал я, сын ереванца Огана, Абраам, который запомнил эту историю. О, боголюбивый христианин, прочитай эту историю, помяни отца моего Огана, мать мою Мариам, моего брата Константина, брата Харайкоза, брата Атибека, брата Пилума, брата Петроса, брата Паноса. Те, чьи имена упомянул я, погибли как мученики от руки османов, и мать, и отец, и братья. Кто помянет, да воздастся им от Христа, аминь» (см. издание С. Чемчемяна, с. 6, факсимиле с. 41).

Откуда было знать десять лет ходившему среди осман и персов Абрааму, что бакинский академик через 250 лет превратит в мученика его, Абраама, стерев его имя с книги. Кому же воздастся строницей за это? Может быть, в АН СССР могут ответить на наш вопрос?